Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович (читать книги без регистрации полные txt) 📗
– Не скажу братец, башибузуки те зарежут нашего брата почитай сразу, так и наши казаки их тако же не жалуют и мы бывалоча прикалывали, был такой грех. – старик задумался, точно что-то вспоминая, и неожиданно добавил, – Как замирились опосля с турками, у нас цельное капральство туды за Дунай ушло, всем ведетом сбегли в ночь…
Пока так разговаривали о добрались до острога, полчаса ушло на втолковывание сонному чиновнику в тюремной конторе: кто, куда и зачем, пока наконец арестанта не приняли под роспись и не выдали положенный для отчетности документ. Нижние чины снабдили ветерана на первое время табаком и скинулись деньгами, кто сколько смог, таков местный обычай – шапка по кругу пошла. Что с одноруким солдатом стало дальше Александр так бы и не узнал, если бы не помог случай. Нет сомнения штабс-капитан Денисов составил правдивый рапорт о так называемом "бунте" в Егоровке, да только военный и чиновничий миры бесконечно далеки друг от друга как две галактики. Может и самом деле старому солдату повезет, посекут как положено розгами, помытарят допросами и отпустят домой к жене, а может выйдет ему дорога бы по этапу, прикованному к железному пруту как бунтовщику. Сколько еще будет таких исковерканных судеб на жизненном пути Сашки – неизвестно. Ясно только одно этот "золотой век России" на деле только скверно позолоченный, под тончайшим слоем дворянского счастья: "балов, салонов и милых чудачеств" скрывается ржавое железо кандалов для всех остальных.
Хмурое утро, веселая барабанная дробь рвет промозглый воздух, Александр вместе со всеми остальными нижними чинам стоит в оцеплении у эшафота, здоровенного. Это грубо сколоченный из балок и неструганных досок, помост на базарной площади уездного городка. Чиновник в треуголке и мундире со шпагой у бедра, зачитывает простуженным гнусавым голосом обвинительный приговор: "За подстрекательство к возмущению крестьян супротив законного порядку бу-бу-бу… приговаривается означенный оставной солдат Савватий сын Фролов… взыскать причиненные казне по причине неповиновения убытки!". Жители Егоровки теперь должны будут возместить все расходы на вызов солдат для подавления мятежа, хорошо хоть не расстреливали никого, а то бы еще уцелевшим пришлось и за патроны заплатить. Это Катенька намбер два Россию так облагодетельствовала, подсчитав однажды траты от необходимости вооруженного подавления многочисленных народных волнений, пришла к остроумному решению взыскивать эти деньги с самих крестьян. В императорском указе, отчасти прочицитированном чиновником было сказано так: "Ежели впредь последует какая от крестьян непокорность, и посланы будут воинские команды, то сверх подлежащего по указам за вины их наказания дабы чувствительнее им было, взыскивать с них и причиненные по причине их непослушания казенные убытки". Век золотой Екатерины… недаром пришлось тогда запретить известное матерное слово из пяти букв, поскольку народ слишком часто употреблял его для обозначения данной монаршей особы.
Раньше он по невежеству думал, что это сценическая площадка на базаре для скоморохов, а вот оказывается, какие занятные шоу здесь устраивают, только плахи с топором не хватает. Судя по воспоминаниям старожилов раньше она имелась, были и специальные колья, на которые нанизывали отрубленные головы, но после пугаческого бунта убрали подальше. Обычно подобные расправы в провинции проводятся прямо во дворе острога, но в этот раз власти решили произвести на народ "воспитательное воздействие". Зрелищами местные жители не избалованы, и поэтому публичная казнь является незаурядным, запоминающимся событием в жизни людей. Такие представления собирают огромное число зрителей – тысячи горожан, жителей окрестных деревень съезжались на базар задолго до экзекуции. Однорукому ветерану суворовских походов не повезло, суд не принял во внимание всех смягчающих обстоятельств дела и руководствуясь только формальными признаками вынес решение не в его пользу – виновен!
– Смотри, зачли всеж ему крест святой Анны! Так бы пятьдесят ударов кнутом получил, а не двадцать, – вслух поделился невеселыми размышлениями, стоящий рядом с Сашкой штабс-капитан, – Вот как у нас ценят заслуги перед отечеством, за орден, добытый кровью, скостили служивому три десятка плетей!
На помосте между тем суматоха: солдаты инвалидной команды и палач все никак не могут привязать преступника к "кобылке", специальному станку для наказаний, одной руки у мужика нет, а за тело веревки по технологии захлестывать нельзя, помешают нанесению ударов. Обыватели в толпе тем временем открыто потешаются: "Эки бестолковы нашенски Аники-воины! Даже пороть идна не могут!" После долгих препирательств, в ходе которых немало зуботычин перепало исполнителям от разгневанного начальства, собравшиеся на эшафоте сообразили под конец, и прихватили калеку за уцелевшую руку и за шею. Палач в красной рубашке привычно взмахнул кнутом, и громко выкрикнул: "Отойди, ожгу!" Сашка смотреть на экзекуцию не стал, опустил глаза в землю, разглядывая носки своих сапог. После "бунтовщика" из Егоровки, веселое представление продолжилось, секли розгами на "кобылке" пару пойманных накануне на базаре мелких воришек и затем какую-то молодую бабу. Она орала что есть мочи благим матом, но ни малейшего сочувствия в толпе не вызвала, а вот старого солдата собравшиеся горожане жалели, то дело слышалось что-то вроде: "Эхма, пропал мужик то ни за грош… теперя сгниет на каторге… Сгубили ироды хорошего человека."
Если уж быть точным, то насчет "анненовской" медали штабс-капитан немного ошибся, по закону бунтовщика против законной власти следовало еще заклеймить и ноздри выдрать, дабы на всю жизнь наука осталась. Снисхождение местных властей, скорее всего, было вызвано не соображениями гуманности, и не заслугами старого солдата перед страной – эка невидаль в России-матушке, а всего лишь отсутствием в уезде квалифицированного и опытного палача. Обычному кучеру, что по субботам сечет дворовых у "господ", такую тонкую работу поручить нельзя – он просто не справится, тут особый "талант" нужен. Не выдерживали обычно экзекуторы долго и спивались, на эту специальность всегда в России был дефицит. Измельчал со временем народишко, даже кнутобойца приличного найти нельзя, приходится нанимать кого попало. Вот и этот не то ямщик, не то пастух, не то арестанта из острога подрядили за бутылку, скорее всего – последнее. Исполнитель лупит свою жертву почем зря, как лошадь погоняет, лишь бы побыстрее закончить порученную работу. Настоящий профессионал же бьет размеренно, три удара в минуту – это если обычное наказание и преступнику надо сохранить жизнь. Тяжкое испытание, но знатоки говорят, что и женщины переносят… иногда. А вот когда избран темп – один удар в минуту, но с оттяжкой – пощады не жди, смертный приговор получается фактически, редко кто переживет такую экзекуцию, разве что уж совсем двужильный мужик попадется. Так вся эта судебно-палаческая кухня выглядит со слов штабс-капитана Денисова, ему пожалуй стоит верить, решил Александр. С одной стороны это – полковой адъютант, "правая рука" командира полка, и все юридические вопросы в его компетенции. С другой… ведь сам Иван Федорович чуть было не попал под кнут, первоначальный приговор ему изменили после того как неожиданно в "бозе почил" император Павел Первый. Своего рода амнистия вышла, как и многим тогда, вот только не до конца, не оказалось у Денисова в "верхах" заступника и про него забыли. Смягчили же наказание лишь потому, что офицеров с мало-мальским приличным образованием не хватает, а уж способные "тянуть" службу генерального штаба и совсем на вес золота ценятся.
Самое тоскливо время в солдатской жизни – долгая зима, все нижние чины вынуждены сидеть день деньской после обеда по баракам, если более податься некуда, а так чаще всего и бывает. Занятий в поле, пусть тяжелых в холодное время, но отвлекающих от всяких дурных мыслей не проводят по причине отсутствия зимней одежды. Поэтому и пик самоубийств в войсках нередко приходится на этот период. Когда в полку стали вызывать добровольцев в охотничью команду, то от желающих просто отбоя не было, хоть и предстояло ловить отнюдь не зайцев, а дичь немного покрупнее. Александр, честно говоря, не собирался в "охотники", не было у него тяги к истребления различных зверюшек, что больших, что малых. Но его и не спросили, более того назначили командиром этого сводного отряда из десяти бойцов, начальство решило, что стрелку-охотнику полезно иногда попрактиковаться по живым мишеням. Так сложилось – в это год он убил своего первого и единственного медведя, больше такую дичь промышлять ни разу не довелось. Обычно солдат в те годы не посылали для подобных мероприятий, но тут пришла заявка от уездных властей: дескать, страшный косолапый хищник истребляет скот и терроризирует крестьян и никакого сладу с ним нет.
